ИЗ ЦИКЛА #САЛЮТПОБЕДЫ. «В ПАМЯТИ ТОЛЬКО ЭПИЗОДЫ ВОЙНЫ»
В памяти только эпизоды войны…
Вспоминает Ульяна Филипповна ЧУГУЕВСКАЯ, хормейстер театра
1943 год, мне 5 лет… Живем в землянке с соседями, березовая роща и густой кустарник. В Латвии хутора, своя земля, свой скот, колхозы будут только где-то с 1947 года.
Мама крадучись печет хлеб в нашем доме, идти до него километра полтора. Взяли меня с собой. Испекли хлеб, идем назад в землянку по высоко заросшей травой канаве. Вдруг над нами начался воздушный бой. Мама крикнула «Бежим!» и побежала, а я упала в траву. Мама вернулась, упала со мной рядом. Один самолет загорелся и упал далеко от нас. В 50-х годах этот самолет подняли из трясины, оказалось, что экипаж его был женский.
Папу арестовали за связь с партизанами, он сидел в концлагере Саласпилс, там же были расстреляны два моих дяди.
Сестра Нюра до конца войны была узницей концлагеря Дахау, в Германии. Она нарисовала план побега наших военнопленных из крепости.
Старший брат Сима воевал в Красной армии, дошел до Берлина, не был ранен, только пулей пробило шапку-ушанку.
Немцы приезжали, как я помню, один раз. Забрали овец, поросят и маленькую собачку. Мы плакали, они смеялись и угощали нас карамельками.
Мама с младшими, которых было пятеро, как могла сохраняла наш хутор. Сеяли хлеб, выращивали картошку, косили сено. А всего в семье было девять детей. Боев не было, хутор наш был в глухомани, дороги проселочные, в дождь грязь непроходимая, основная дорога далеко в стороне.
Помню эпизод где-то в 1944 году. Братья бегали в лес, приносили боеприпасы, прятали в пчелином домике. Мама узнала, сложила все в передник, взяла в руки прут и понесла все топить в болотину. Братья шли сзади и настойчиво просили отдать. Мама выбросила все в середину топи, а братья долго пытались баграми и граблями достать все выброшенное. Бесполезно! Были случаи, когда дети калечили себя, бросая в костер патроны, дымовые шашки.
После войны разбойничали «лесные братья», по ночам воровали скот, грабили магазины, убивали партийных работников и учителей. Мы рано закрывали двери, тушили лампу или фонарь. Если долго лаяла собака, мама поднималась на мансарду и из ружья стреляла в окошко.
В конце 1944 года сгорел наш дом, и мы жили в хлеву. Хлев был большой, потому что было много скота до войны, и половину строили под дом с мансардой. Зимой там было очень холодно, все тепло уходило в трубы.
Электрический свет первый раз я увидела в школе, когда привозили кинопередвижку. Тогда же я впервые увидела кино – фильм «Белый клык». В школу ходили за три километра.
А какие были снега! Иногда с сестренкой в снегу запурхаемся и возвращаемся домой замерзшие, в слезах!
А потом нас вывозили в Сибирь. И это была уже новая, не менее жуткая страница нашей жизни.
