ИЗ ЦИКЛА #САЛЮТПОБЕДЫ. «ДЕТИ ВОЙНЫ»
Арнольд Владимирович БЕРКОВИЧ, заслуженный работник культуры РФ, кандидат медицинских наук, профессор
Когда возникает вопрос памяти такого тяжкого периода в истории моей страны, каким является ВОЙНА, то вольно или невольно на свои ощущения накладываются многочисленные воспоминания, описания, документы по этой теме. Трудно от них отойти и выделить свое, в какой-то степени тайное от других, но приобретающее ценность и важность, особенно оттого, что эту трагедию человечества, независимо от тебя, отделяют многие и многие годы, а ты уже становишься – «ДИТЯ ВОЙНЫ».
Мне было всего три года, когда началась война. На улице Халтурина, где мы жили, уже не было людей солдатского возраста, потому что всех их арестовали в 1937 – 1938 годах как «врагов народа» и большей частью успели расстрелять. В домах на этой улице остались семьи их, которые в большей степени влачили жалкое существование. Но для них начавшаяся война принесла сразу еще большую трагедию.
Наша семья в те дни состояла из пяти человек: мамы, бабушки и трех детей. На работу маму взяли с трудом, на обувную фабрику надомницей сортировать гвозди, сестер удалили из школ как детей врага народа, и им пришлось искать работу где угодно, чтобы как-то внести посильный вклад в наше существование. Поэтому с момента понимания моего существования основным для меня сформировалось ощущение непроходящего голода. Оно иногда купировалось случайностями. Так, моя сестра устроилась в артель «Бытовик», где клеили кульки разных размеров для формирующихся посылок на фронт. Втайне от всех мама приводила меня к дыре в заборе этой артели, а сестра в чашке выносила мне опять же в кажущейся тайне клейстер. И до чего же он был вкусный, но счастье было недолгим: кто-то увидел подкормку, сестру уволили (слава Богу, не расстреляли!), дыру забили досками.
Второй, не менее «криминальный» по сути, случай был тоже источником вечного голода. Рядом с нашим домом был склад Облпотребсоюза, куда машинами свозили овощи. Когда выгружали их, они рассыпались, раскатывались в разные стороны и сообразительный малыш, коим являлся я, понял, что это может быть источником обретения продуктов. Однажды я заполз под машину с картофелем, через дыру в кармане мамой сделанного из юбок пальто я заполнил все пространство между подкладкой и верхом, выйти я уже не мог и полз до дома по-пластунски, полагая, что меня никто не видит. Но через полчаса к маме пришел директор склада и попросил ее прекратить мои продуктовые заготовки. К счастью для нашей семьи, он не забрал собранную мной картошку, но, может, это послужило причиной его исчезновения на рабочем посту.
Жили мы тяжко, хотя от фронта были далеко. Умерла бабушка и, как говорили, основной причиной был голод. Сестры как могли подрабатывали и всячески все стремились сохранить меня. В эти сложные дни старшая сестра начала учиться в юридической школе (директор ее проявил порядочность и смелость и внял просьбе мамы), затем начала учиться в этой же школе вторая сестра, в 1945 году и я начал учиться в школе.
Отчетливо помню утро в начале мая 1945 года. Удивительно яркое и солнечное было утро. Вдруг за окнами начался многоголосый женский крик: « Ура!», «Победа!». Казалось, что вся улица ожила, засветилась долгожданным счастьем. Мама присела безвольно у окна и тихо, беззвучно плакала. Плакали и обнимались все мы. Так встретили весть об окончании войны.
Я счастлив и горд тем, что вся наша семья стала культурнейшей, высокообразованной и порядочной семьей, и в этом заслуга и генные задатки наших родителей. Не все члены семьи нашей получили узаконенное теперь звание «Дети войны», но все мы стойко и честно перенесли все неимоверные тяготы жизни и можем этим гордиться.
